«Нам нужны технологии и материалы с новыми свойствами. Без этого никак»: Рафинат Яруллин о будущем татарстанской нефтехимии, циркулярной экономике и «утечке мозгов»

«В ТАТАРСТАНЕ ХИМИКАМИ НЕ СТАНОВЯТСЯ, А РОЖДАЮТСЯ»

Добрый день, Рафинат Саматович. Начнем с личного вопроса. Ваше имя – Рафинат – в энциклопедии означает «раствор вещества, оставшийся в водной фазе после экстракции». Ваши родители думали, что вы свяжете свою жизнь с нефтехимией?

Помню, как в 2009 году на заседании Правительства с участием Владимира Путина выступал Минтимер Шарипович Шаймиев. Путин его остановил и говорит – у вас в республике химиками не становятся, а рождаются. Говорит, наверное, родители Рафината Яруллина назвали его так, потому что он должен стать химиком. Я ему был вынужден ответить, что родители не знали, что рафинат – это кубовый остаток после реформинга, но почему-то так назвали.

Было время, когда мама хотела назвать меня Мансуром. Но в то время имена давали служители культа – мулла сказал, что нужно современное имя. Предложили Рубин, Сапфир, еще какие-то и Рафинат. И почему-то выбрали это имя.

Вы сами довольны этим выбором? Ведь как корабль назовешь, так он и поплывет…

Мне химия всегда нравилась. В школе я ее любил, у нас были замечательные преподаватели. Я как-то не акцентировал внимание на этом. Конечно, имя необычное и не всегда приятно, когда тебя обзывают «сахаром» и прочее. Но так – привык, и нормально.

ПЕРЕРАБОТКА НЕФТИ – ЛОКОМОТИВ РОСТА ЭКОНОМИКИ

Поговорим про нефтехимию. Ее называют локомотивом экономики республики. Кем вы себя ощущаете в этом «паровозе»?

Посмотрите, как в последние годы у нас развивается машиностроение, авиация, другие отрасли. Это десятые доли процента, а химия растет на 4 – 5%. И это не только про Татарстан. Я считаю, что во всем мире химия должна развиваться, потому что все новые материалы – это химические превращения.

Посмотрите, у вас в руках смартфон – он на 70 – 80% является химическим товаром. То же самое касается, например, одежды, да и в принципе всех товаров, которые сейчас нас окружают. Поэтому у тех государств, которые развивают химию, большое будущее.

Сейчас активное развитие химии идет в Китае, они уже вышли на второе место после США. А раньше это место занимал Советский Союз. Но после 1990-х годов, в условиях «пещерного капитализма», многие наши химические производства остановили. Почему? Чтобы Россия зависела от Запада. Команда Гайдара говорила – давайте мы будем продавать нефть и газ, а все остальное закупать из-за рубежа.

Это абсолютно неверная концепция. Несмотря на это, в Татарстане в те трудные годы сумели сохранить химическую промышленность. 2 млн тонн нефти перерабатывал Нижнекамский нефтехимкомбинат, чтобы обеспечить химические производства. Благодаря усилиям Первого Президента Республики Татарстан Минтимера Шариповича переработку довели до 7 млн тонн. И республиканская экономика заработала совершенно по-другому.

Сколько сегодня стоит бочка нефти? Это около 62 долларов за баррель. А сколько стоит полиэтилен, полипропилен, другие полимеры – в разы больше. Поэтому надо и дальше заниматься переработкой, улучшать нашу экономику.

А помните, раньше программа такая была – «Жизнь после нефти»?

Это всегда актуально. Ведь нефть – это не бесконечный ресурс, ее все труднее добывать. Но та нефть, которую мы сейчас добываем, а это порядка 32 млн тонн в год, ее нужно полностью перерабатывать. Сейчас наши перерабатывающие мощности – около 22 млн тонн.

Например, правительство приняло верное решение, чтобы эти горящие факелы (для утилизации попутного газа) закрыли. И это сработало. Газ, который раньше горел в этих факелах, теперь используется для переработки.

По итогам прошлого года татарстанский нефтехимический комплекс получил 1,3 трлн рублей выручки. Продукции отгрузили на 1,2 трлн рублей. До конца нынешнего года остается еще пара месяцев. Какие итоги-2019 вы прогнозируете?

Я думаю, все будет примерно на уровне 2018 года. Увеличения особенного не будет, потому что есть сложности в технологиях, в переработке тяжелых остатков на ТАИФе (там еще идут пусконаладочные работы). Eще у нас были сложности в отношении двух предприятий по каучукам. Из-за всего этого, у нас, наверное, будет уровень 2018 года. Возможно, немного больше.

А почему возникают сложности?

Это и коммерческие интересы предприятий, но все-таки больше это взаимоотношения людей. Ведь люди определяют эти отношения (между предприятиями). И самое главное – мир тоже не стоит на месте. И натуральные каучуки начали вытеснять искусственные. Последние раньше было выгодно производить, но сейчас Малайзия, Вьетнам, Бразилия и другие страны стали сажать огромное количество гевей и получают натуральный каучук.

Он начал снижаться в цене, в связи с этим ТАИФ не продавал «Татнефти» несколько месяцев каучук – не могли договориться по цене. Поэтому «Татнефть» приняла решение и приобрела завод по производству каучуков в Тольятти. И то, что не смогли договориться, – это минус всем нам. И мне тоже.

Как санкции повлияли на развитие нашей промышленности? Ведь у Татарстана были огромные связи, Президент РТ очень много ездил, заключались договоры…

Особого вреда от санкций я не вижу. Понятно, что под санкциями жить сложнее – есть сложности в кооперации между предприятиями и теми, у кого мы покупаем технологии. Но они не главные. А главное – нам самим нужно развиваться.

У нас выступал один представитель из Индии. Он сделал нам презентацию о развитии производства углеродных волокон. И презентация начиналась с поздравлений нас с санкциями. Ведь поэтому мы можем более активно развивать у себя приоритетные направления. И мы продолжаем работать в этом ключе.

«БАНКИРЫ НЕ ДОЛЖНЫ РЕШАТЬ, РАБОТАТЬ ПРОИЗВОДСТВУ ИЛИ НЕТ»

Пройдемся по кризисным ситуациям с заводом «Аммоний», с КЗСК. Есть ли там свет в конце тоннеля?

Когда запускалось производство «Аммония», там было несколько собственников. Где-то у них произошли сбои – проценты по кредитам были очень высокими, где-то что-то не учли до конца и появились эти трудности. Но завод стабильно работает. Просто дело в том, что когда делали бизнес-обоснование, то цены были совершенно другими. А сейчас мы как раз попали в ценовую «впадину» – и появились сложности. А ВЭБ (один из собственников предприятия) хочет, чтобы мы скорее рассчитались.

Но мы же все равно, как жители республики, рассматриваем это с точки зрения получения дохода, налогов, правильно?

Разумеется. Дело в том, что экономика должна работать. Только она дает те налоги, которые необходимо использовать в республике. Можно говорить, что слишком много уходит налогов в центр, а у себя остается меньше, цифры есть, все об этом знают. Но раз так сложилось, необходимо в дальнейшем развивать экономику, строить новые заводы, производства, развивать малый бизнес, расширять услуги.

А что с КЗСК?

С КЗСК то же самое. Я не понимаю эту банковскую систему. Ну где это видано, чтобы банковские работники определяли, будет работать производство или нет. Понятно, что были какие-то ошибки у банка «Спурт», часть поступлений в банк использовали для развития завода, потому что резко вырос курс валют.

То есть сочетание факторов привело к этому?

Да, сочетание факторов привело к остановке производства. На 80% подготовленное предприятие остановили. Приняли неправильное решение, что банк этот разгромили, производство разгромили. Сейчас оборудование смонтировано, но пока мы не нашли инвесторов, которые могли бы это сделать. Пришла фирма «Промтехнологии», и их интересует тиокол, силикон. Я сегодня разговаривал с директором, «Промтехнологии» занимаются этими делами и на днях будут запускать производство тиоколов, силиконов и полиэфиров. Но народ-то разошелся, ушел в другие места. Сейчас необходимо собирать этот народ, делать определенные усилия.

И опять финансовые вложения.

Да. Я хотел бы особенно остановиться на «Татнефти». Они сделали интереснейшее производство по переработке нефти. Гидрокрекинг, который на заводе в г. Кириши пускали чуть ли не 10 лет, буквально за три-четыре года пустили. Помните, десять лет назад было невозможно проехать за «КАМАЗами», которые используют дизельное топливо. Высокое содержание сернистых соединений, дышать нечем, а сейчас «КАМАЗы» идут, за ними незначительный запах.

То есть это не качество двигателя, а качество топлива?

Да. Мы сумели добиться качественного топлива, построили несколько производств, которые прекрасно работают, – это гидроочистка средних дистиллятов: керосин, дизельное топливо, бензин, все это соответствует европейским стандартам.

Когда строишь любое производство, там и строители, и монтажники, обеспечение, и столовые, пошив одежды. Одно рабочее место в нефтепереработке создает 8 – 10 новых рабочих мест. Молодые ребята, которые окончили институт и работают там, выросли в прекрасных специалистов. Надо поехать в другую страну и построить завод – пожалуйста. Они прекрасно работают с чертежами, с цифровой экономикой, понимают строительно-монтажные дела, родилась целая плеяда профессионалов.

Многих специалистов забирают «Сибур», Амурский газоперерабатывающий завод. В Усть-Луге сейчас будет строиться огромный комплекс «Переработка валанжинских залежей газа», там порядка 2 млн тонн ШФЛУ будут получать и 1,2 млн тонн этана. Если у нас в нефти происходит увеличение содержания серы, то в газовой промышленности идет увеличение более тяжелых компонентов – метана становится меньше, а этана и пропана больше. Этан, пропан, бутаны необходимо извлекать и получать чистый газ для переработки и продажи. Такой проект мы долго разрабатывали вместе с Газпромом.

БУДУЩЕЕ РОССИИ – ЗА НОВЫМИ МАТЕРИАЛАМИ

«Татнефть» анонсировала создание на базе Миннибаевского завода производства малеинового ангидрида. Насколько это завод сейчас актуален? Почему его не строили раньше? Мы же с начала 2010-х годов об этом говорили.

Малеиновый ангидрид – это замечательное и интереснейшее соединение. Из него можно получать целый кластер различных продуктов – это 1,4-Бутандиол, полибутилентерефталат и другие. Дальше из этого можно получать совершенно новые пластики. Если мы говорим «полиэтилен», «полипропилен» – это продукты, которые востребованы и нужны. Но их производят многие – Узбекистан, Туркмения, ОАЭ, США, Саудовская Аравия, Иран.

А пластики все более и более востребованы?

Новые пластики востребованы. А из малеинового ангидрида, который является сырьем, можно как раз получать новую продукцию.

Это на экспорт?

Нет. В России есть единственное производство поликарбоната на «Казаньоргсинтезе». Когда построили производство, начали спрашивать – как он будет продаваться? Очень хорошо продается. Сейчас мощность увеличивают до 100 тыс. тонн. Тогда не знали, что такое поликарбонат, не знали, что его можно использовать в строительстве, производить теплицы (знали только специалисты).

Поэтому новые материалы востребованы и нужны, только с их помощью можно поднять экономику. Если ты сегодня будешь строить производства полиэтилена, полипропилена, то цены снижаются, потому что производителей становится много, а эти новые продукты востребованы. Если ты не производишь его у себя, значит, ты его покупаешь, а продавец сам диктует цену.

Новые материалы нужны, тем более в России, потому что мы живем в вечной мерзлоте, дальше подзолы, небольшое количество чернозема, а в основном у нас Север, Арктика. Для Арктики необходимы совершенно новые материалы, конструкционные полимеры, тормозные жидкости, масла, другие компоненты, которые нужны для трубопроводов, судов.

Экологи высказывают опасение, что это будет опять вредно. Как сегодня проектируются и строятся заводы?

Что нужно человеку для счастья? Нужно жилище, семья, дети, чистая вода, воздух. Что еще надо? Школы, детские сады, работа, зарплата в первую очередь. Рабочие места – вот самый главный показатель для руководителя страны, региона, политиков. Если будут рабочие места, все будет хорошо. Чтобы поднять зарплату на рабочих местах, нужно, чтобы они были современными, чтобы товар продавался, чтобы за товаром гонялись. За полиэтиленом уже не побегут, а за новым полиамидом побегут.

По экологии можно очень много говорить. Малеиновый ангидрид производится на заводе из нормального бутана, когда мы заливаем нормальный бутан в цистерны, там есть небольшие отклонения, он попадает в атмосферу, но малеиновый ангидрид – это замечательный новый материал. Его нужно развивать, дальше переделывать. Есть двигатели химической промышленности – это хлор и серная кислота.

Ужасные слова…

Как только начнешь говорить «серная кислота, хлор», начинается «опять Яруллин предлагает ртутное производство». Я всегда говорю, что хлор нужен. В Саудовской Аравии около его 1 млн тонн производят. В Российской Федерации 16 заводов, которые работают на базе хлора, у нас его нет, но производить нужно, чтобы получать новые материалы.

Все говорят: «Вот у нас крупнейший в Европе химкомбинат». Да, он хороший, но в конечном счете Татарстан и Башкортостан вместе производят около тысячи различных наименований продуктов, а одна компания BASF производит 8,5 тыс. наименований продукции. Тысяча и 8,5 – есть разница. Огромный город Людвигсхафен, там есть опасные и вредные производства – хлор, серная кислота и другие, но все чисто, герметично, народ рядом живет.

Или в Индии построили завод сначала на 60 млн, сейчас на 72 млн тонн, а у нас всего 22 млн тонн.

Но ведь с вами не согласятся жители того же Нижнекамска. Постоянно там идут жалобы на запах.

Как не согласятся? Весь смысл в том, что надо следить и не допускать этого запаха. В любом случае эти новые материалы нужны, их надо производить, как во всем мире.

Кто должен следить? Экологи?

Нет.

Министерство экологии? Люди?

При чем тут Министерство экологии, они занимаются статистикой. Должен следить производитель, он сам должен обеспечивать порядок и чистоту.

По логике производителя, невыгодно покупать новую суперэкологичную установку, проще обойтись старой. Он же с точки зрения бизнеса высчитывает.

В том-то и дело. Люди, которые говорят об этом, они как раз настаивают, чтобы производители покупали хорошее оборудование. Они же думают о том, куда будет устраиваться их сын или дочь после окончания колледжа, института.

И заставлять покупать.

Заставлять покупать те производства, которые будут экологически чистыми. Вот еще один вопрос. Когда мы говорим о малеиновом ангидриде, мы говорим о воздухе. А вода? Мое мнение: вода – это очень ценный ресурс. Надо его обязательно беречь.

Я для себя провел анализ: цена на воду, как и на канализацию, растет постоянно, но все равно ни по телевидению, нигде не показывают, как нужно пользоваться водой и как ее беречь и экономить.

Водоканалы получили увеличение [прибыли], пусть делают рекламу, чтобы люди экономили воду. Как в Англии: в одной секции с водой посуду моют, в другой только споласкивают. Были такие раковины, чтобы люди экономили. А мы об этом забыли. В очень скором будущем пресная вода станет самым дорогим ресурсом на планете, поэтому бережливости мы должны учиться уже сегодня.

Разве есть в этом необходимость? Ее же много.

Такая необходимость есть. Мы все время говорим об экологии в больших городах: нечем дышать, большое количество автомобилей. Мы этой темой тоже занимаемся, переводим автомобили на газ. Дизельное топливо стало лучше. Когда мы говорим о сжиженном газе, то у нашего Президента есть мечта, и мы этим занимаемся, чтобы баллоны были давлением не 200, а всего 5 – 6 атмосфер. Тогда автомобили на газе смогут преодолевать большие расстояния.

Чтобы не взрывались?

Про взрывы трудно сказать, взорваться может что угодно. Главное, чтобы безопасность была. В этом отношении сжиженный газ, конечно, гораздо интереснее.

Хочу вернуться к воде: вода – это очень важный показатель. У нас где-то порядка 2,5 млн тонн иловых полей в Отарах. Там страшный запах, дикая загазованность.

Сейчас и Минстрой РТ, и Минэкологии РТ занимаются этими вопросами. Мы их заслушивали на заседании Совета директоров холдинга, чтобы найти технологию переработки иловых полей. Нужно что-то придумать, чтобы они не были такими ядовитыми и такими страшными. Главное – убить патогенную среду, которая там есть. Этим сейчас и занимаемся. Минэкологии провело 17 заседаний, выбрали технологию, которую мы обсуждали. Сейчас занимаемся ее претворением в жизнь. Должен приехать министр экологии РФ, посмотреть. Много технологий, пока остановились на этом – использовать гашеную известь и природные цеолиты, которые есть у нас. Думаю, что это очень важная для республики тема в экологическом плане.

ПЛОХОЙ АСФАЛЬТ, ЭЛЕКТРОМОБИЛИ ПРОТИВ ВОДОРОДА И ЦИРКУЛЯРНАЯ ЭКОНОМИКА

Вы уже несколько раз упоминали «Татнефтехиминвест-холдинг». Рустам Нургалиевич раз в месяц проводит заседания. Что это дает?

Я говорю о новых технологиях и новых материалах. Те вещи, которые мы выносим на Совет директоров холдинга, предварительно нами обсуждаются на научно-техническом совете. Приглашаем мировых лидеров, специалистов со всей России. Обсуждаем с ними самые интересные предложения, которые могут быть реализованы в Татарстане.

Понятно, что не все претворяются в жизнь, но нам важно, чтобы эта информация пошла по горизонтали, дошла до предприятий. Руководитель получил какую-то информацию, поручил ее заму, тот еще перепоручил, и все – она куда-то ушла. Когда идет по горизонтали, тем более сейчас огромные возможности благодаря интернету, то информация доходит до человека, которого она интересует.

Недавно мы обсуждали вопрос по специальным ускорителям, которые улучшают качество полимеров, резины. Выступали специалисты из московского института. Стараемся претворить в жизнь, собрали рабочую группу, съездили на шинное производство, на предприятия «Оргсинтеза». Это даст лучшее качество, увеличит скорость изготовления шины.

Сколько внедрено идей, озвученных на холдинге, за все эти годы?

Цифры мы не подсчитывали, но у нас ведется мониторинг по всем этим делам. Потом эти предложения мы передаем в ОЭЗ «Алабуга», в «Химград» и на предприятия. Многие предприятия стараются эти новации внедрить. Понятно, что не все могут это сделать, но, по крайней мере, многие из них были реализованы на ОЭЗ «Алабуга» и в «Химграде».

Возьмем историю с рапсом. Впервые о нем заговорили здесь. Потом пошел подсолнечник, «Нэфис» закупил огромное количество грузовиков. Сейчас он уже занимается тем, как бы лучше выращивать подсолнечник, подбирают удобрения, механизмы, чтобы его собирать. А раз много подсолнечника, то много и лузги. Это тоже тема для обсуждения.

Сейчас стоит вопрос о получении кокса из лузги, специального малосернистого кокса для нужд металлургии. Любое новое начинание рождает новые идеи, мысли и материалы. Люди растут.

Я слышал, что у нас плохой асфальт, быстро образуются ямы. Что-то дали ученые в этом вопросе?

Тема «Дураки и дороги» вечная. Мы несколько раз этот вопрос обсуждали. Сейчас есть замечательное производство «Сибура», проект делал Казанский проектный институт. Они сейчас делают бутадиен-стирольный полимер, который можно добавлять в битум. Сейчас многие наши предприятия работают с этими добавками. Кроме этого, есть новые материалы с использованием серы.

Проблема решена или нет?

Не решена. Эта тема имеет перспективу, над ней надо продолжать работать. Я пока не могу сказать, что у нас самые лучшие дороги, но по крайней мере по сравнению с другими регионами у нас в этом направлении много сделано.

Рустам Нургалиевич всегда говорил, что надо себя сравнивать не с другими регионами, а с заграницей.

Рустам Нургалиевич всегда нам ставит задачу: чтобы по сравнению с другими регионами мы были лучшими. Понятно, что иностранными технологиями нужно интересоваться. Недавно была выставка в Дюссельдорфе, она проходит раз в три года. Основной ориентир выставки был направлен на циркулярную экономику. Это использование всех материалов, которые получаются после производства.

То есть безотходное производство?

Да-да. В советское время это было отработано. Я помню по химкомбинату, что мы не могли использовать новое масло, пока не сдали отработанное. Сколько раз мы выносили на Совет предложение, чтобы использовать индустриальные масла, которые просто сливаются.

Сейчас вновь стало актуальным собирать макулатуру, бумагу и картон. Было время, когда это все выбрасывалось или даже сжигалось. На производстве все собирают, сдают, получают за это деньги. То же самое с полиэтилентерефталатом, с бутылками. Их тоже надо собирать, использовать снова.

Или тот же самый Caterpillar. У вас износился ваш экскаватор. Вы говорите: продайте нам еще Caterpillar, а вам говорят: привозите нам ваш сломанный Caterpillar, мы его разберем. Там же знают, какие детали износили и какие надо заменить. Они сделают вам ремонт за 30 – 40% от стоимости нового. Это и есть циркулярная экономика в действии.

То же самое с КАМАЗом. Есть фирма «Кориб» в ОЭЗ «Алабуга». Она занимается тем, что собирает старые изношенные «КАМАЗы», восстанавливает и продает по гораздо более низким ценам.

На заседании холдинга 24 октября Президент РТ поручил создать рабочую группу по внедрению промышленных ускорителей электронов.

Это нужно для шинного производства, для кабельной промышленности, для «Оргсинтеза». Рабочую группу мы создали, продолжаем работать.

Какие еще уникальные производства можно открыть из попутного нефтяного газа?

У нас через республику проходит семь трубопроводов газа. Они диаметром 1600 мм, огромные трубы, по которым идет газ Уренгой – Помары – Ужгород. Этот газ можно использовать, в нем содержится до 7% жирных газов. Их нужно извлекать и использовать на «Оргсинтезе». В любом случае, газохимия – это будущее. Из него можно получать метанол. «Нижнекамскнефтехим» сейчас планирует построить производство метанола.

Из метанола можно получать уже бензин. Представьте огромное количество компрессоров, которые качают газ. Если газ превратить в жидкость, это можно сделать гораздо легче. Уже и компрессор не нужен, нужен насос, с помощью которого можно качать жидкость. Очень много тонкостей и интересных направлений получения из метанола новых продуктов.

Еще какие перспективные направления есть? Водород? Вы даже книгу написали.

Да, «Водород – топливо будущего». На «Нижнекамскнефтехиме» и «ТАНЕКО» мы производим порядка 3 млрд кубов водорода в год – это очень много. Он идет на получение качественного бензина, керосина, дизельного топлива, химических превращений.

Нефть, как говорил Пикуль, – жирная, грязная. Эта жидкость состоит из больших молекул, ее нужно разделить с помощью температуры, после этого получаются непредельные соединения. Чтобы непредельные соединения перевести в нормальные, необходим водород. Водород их гидрирует, получаются обычные предельные углеводороды, которые не портятся.

То есть они четко разделяются?

Не четко. Возникают десятки тысяч различных реакций в процессе гидрокрекинга, каткрекинга. Здесь водород играет величайшую роль. Водород как топливо по теплотворным способностям в два-три раза лучше, чем газ.

Это мечта для обывателя: залил в бак воду и поехал.

Обыватель вообще боится слова «водород». Он взрывоопасный. У него действительно пределы взрываемости широкие. Молодым специалистом я попал на производство водорода. Этот продукт я очень люблю. Он в 14,5 раза легче воздуха. Даже если произошла утечка, водород улетит и ничего страшного не произойдет.

Сколько пожаров и возгораний бывает на нефтеперерабатывающих и нефтехимических производствах: горят бензин, керосин и газы, а водород – очень редко. Да, бывают взрывы с газом, есть у него свои свойства, он быстро проникает через металл и прочее, но это продукт будущего. 1 ноября 2019 года в Санкт-Петербурге пустили водородный трамвай.

Это дешевле?

Нет. Получение водорода из воды в четыре с половиной – пять раз дороже получения его из газа паровой конверсией. Его нужно получать из газа. Водородная энергетика – это будущее. Япония, Норвегия и многие другие страны приняли программу по водородной энергетике. В Штатах она действует уже давно. Китайцы уже не пускают в Пекин машины на дизельном топливе и бензине, только на сжиженном газе и водороде. Они выпускают огромное количество этих автомобилей.

Когда мы будем ездить на водороде?

Много вопросов: как его хранить, как подать, как сделать жидким, температура кипения – минус 252 градуса (обычный метан – минус 161 градус). Китайцы специально приезжали в Москву, сюда к нам, с просьбой: найдите нам специалистов по жидкому водороду. Они у себя это уже делают.

У нас эта тема тоже идет. Несколько раз мы выносили ее на Совет директоров. Рустам Нургалиевич очень хорошо понимает этот вопрос. Понятно, что есть так называемые электромобили – тоже вопрос непростой. Кто из них победит в будущем – электромобили или автомобили на водороде? Покажет время.

Мне кажется, за водородной энергетикой больше перспектив. Если будут какие-то новые идеи, которые претворят в жизнь, сделают мощные аккумуляторы, которые не будут разряжаться и быстро заряжаться, – за этим будущее. Но мое мнение, что победит водородная энергетика.

Интересная работа и достойная зарплата – заслон для «утечки мозгов» за рубеж

Давайте поговорим о роли Рустама Нургалиевича в этих процессах. Когда руководитель сам понимает и держит руку на пульсе, вы чувствуете поддержку?

Конечно. Я уже давно работаю с Правительством, министрами. Рустам Нургалиевич очень быстро схватывает и сразу смотрит в корень вопроса, останавливает многих докладчиков. Люди рассказывают азы, а он говорит: «Давай суть вопроса».

Мы тоже стараемся готовить этих людей. Сначала обсуждаем на научно-техническом совете, в пределах своей компетенции ищем самые лучшие проекты, стараемся находить лучшие работы наших университетов, те вопросы, которые интересны республике. Многие из них поддерживает Рустам Нургалиевич, дает указания именно тем предприятиям, которые могут это внедрить.

Там же сидят эти руководители как раз.

Да, министры, руководители предприятий. То, что их заинтересовало, они стараются претворять в жизнь с целью создания новых материалов, технологий и улучшения качества жизни людей – цель такая.

Если будут новые интересные рабочие места с хорошей зарплатой, никто не будет уезжать ни в Норвегию, ни в Канаду. Это все понимают. Рустам Нургалиевич говорил на эту тему неоднократно. Мы не сможем удержать этих людей, если не создадим у себя такие производства, где будет интересно работать и получать достойную зарплату.

Как с вами работает наука, ставите ли вы задачи перед нашими учеными, студентами? Решают ли они их?

Вопрос науки очень интересный. В 2004 или 2005 году Рустам Нургалиевич и экс-президент Академии наук России господин Осипов подписали соглашение. После этого мы объездили практически все научные учреждения, которые работают в области химии, нефтехимии и биотехнологий. Будущее все-таки и за биотехнологиями. В рамках Садового кольца очень сложно работать. Там действительно много вузов, Академия наук, но весьма сложно, например, провезти окись пропилена: поездом нельзя, самолетом нельзя, автомобиль должен быть специально оборудован.

В Москве такого производства нет?

Нет. Оно единственное у нас – на Нижней Каме. Окись этилена, окись пропилена – это опасные продукты. Сложно с ними работать. В любом случае, промышленники должны ставить задачу перед наукой – это самая сложная часть, над которой мы тоже работаем. У нас есть КФУ, КХТИ, Энергетический университет, но также есть вузы в Томске, Москве, Санкт-Петербурге. Они между собой общаются на конференциях и разных съездах. Например, поставлена задача – создать полимер для Арктики, который будет держать температуру минус 70 и при этом не крошиться. Что нужно туда добавить? Как это сделать? Такие задачи должны ставить производственники, а наука должна дать решение.

А почему не поставили задачу перед учеными о добавке в асфальт, чтобы он не шел волнами?

Правильно. Такая задача есть, мы ее ставили и ставим.

Наука не дотягивает?

Не дотягивает. Возможно, причина в некорректной постановке задач. Между собой научные круги общаются и всегда могут найти решение, а правильно поставить задачу – это сложно.

Так вы для этого же и созданы?

Да, мы в этом ключе и работаем, но не всегда получается.

Наш университет отстроил целый химический комплекс. Как он помогает?

Помогает, работают. Они все стараются работать на гранты.

Так дайте им гранты!

Не мы даем гранты, а Москва.

А мы? «Татнефть», «ТАИФ»?

И «Татнефть», и «ТАИФ» ставят задачи, но, на мой взгляд, в этом направлении можно и нужно работать активнее.

Также я хотел поговорить о программе развития нефтегазохимического комплекса республики до 2024 года.

Мы ее подготовили, представили, обсудили. На сегодняшний день программа принята на Совете безопасности, Кабмин ее рассматривает.

Ее уже можно где-то почитать и потрогать?

Можно будет ознакомиться на нашем сайте (www.tnhi.ru).

Что вы видите самое главное?

Самое главное – то, что должны быть новые материалы, производство и сырье. Сырье – это производство этилена, которое «ТАИФ» должен сделать на 600 тыс. тонн с последующим доведением до 1,2 млн тонн, это дальнейшее расширение производства на «ТАНЕКО», Миннибаевский газоперерабатывающий завод и зона «Алма». Это перспектива.

На 2024 год ключевые вопросы – это развитие «ТАНЕКО», развитие новых производств и строительство нового завода этилена. Когда мы говорим про производство этилена, речь идет не только про этилен, но и про различные фракции: пропилен, бутадиен, фракции С4, С5, С6, из которых можно дальше делать новые материалы, производство бензола. Надо принять правильное решение: что делать из этих продуктов?

Мы все это расписали, подготовили проект указа. Сейчас он на рассмотрении в Правительстве РТ. Программу будем принимать как стратегический план для дальнейшего развития химии, чтобы дальше она стала настольной книгой для предприятий. Нужны новые материалы и технологии с новыми свойствами. Без этого никак.

«В НАШЕЙ ПИЩЕ ХИМИИ НЕ МЕСТО»

Пожелание для молодых ученых и студентов: как к вам можно прийти с идеями?

Мой учитель говорил: в приемной никого не должно быть. Если пришел человек, переговори с ним, направь, помоги, постарайся что-то для него сделать. Я принимаю абсолютно всех, независимо от рангов. Если даже приходят с абсолютно глупыми идеями – это тоже надо объяснить.

С хорошими идеями приходят?

Да. Но не всё получается внедрить. Мы направляем новые предложения на предприятия, они говорят: ой, как здорово! Но, к сожалению, не всегда этого достаточно.

Надо найти механизмы, чтобы новые идеи внедрялись. Как это сделать? Правительство должно решить. Второе – мне кажется, что все то, что мы говорим о развитии химии и нефтехимии, очень правильно. Но самое главное, чтобы человек был счастлив, должна быть хорошая пища, правильное питание.

Для этого нужно, чтобы в пище было меньше химии.

Безусловно. Например, пальмовое масло надо запретить в первую очередь. Это неправильный продукт, тем более если оно техническое. Кто проверил, что лежит на прилавке и потребляется людьми? Пальмовое масло пищевое или техническое? Пищевое даже нельзя внедрять. Мы сколько раз об этом писали и публиковали в разных журналах.

Наши ученые из университета изучали этот вопрос. И пришли к выводу, что этого делать нельзя. В СССР пальмовое масло шло только на производство мыла. А сейчас Россия является одним из крупнейших импортеров пальмового масла в мире.

Второе – сельское хозяйство убиваем пестицидами и гербицидами, которые в конечном счете сами и потребляем. Я прочитал про одного фермера, который в Подмосковье выращивает пшеницу, но своими методами – без пестицидов и гербицидов. У него очередь за этим зерном.

А урожай есть?

Есть. У него рентабельность на обычной пшенице – 200%. Он использует обычные удобрения, новые материалы, чтобы обеспечить качество продукции. У него очередь стоит, не хватает этой пшеницы производителям экохлеба.

Когда я вижу новые дома в Москве, Петербурге и Казани, я думаю о том, что каждый дом – это разрушенная деревня. Правительству нужно принимать решения, чтобы дома появлялись в деревнях, чтобы там люди оставались. Если в деревнях люди будут оставаться, они будут развивать сельское хозяйство, применять новые технологии и будут обеспечивать нас экологически чистыми продуктами питания. В конечном счете это здоровье нации.

Поймите меня правильно, я не против удобрений, но с пестицидами и гербицидами надо быть очень осторожными. Сколько мы пчел, птиц убили с помощью вредных продуктов, которые во всем мире запрещены, а у нас нет! Этим надо серьезно заниматься. А это тоже химия.

Источник. Сетевое издание «События» 

Найти

Подписаться