Беседа с руководителем Машиностроительного кластера Республики Татарстан.
18.03.2019
Если в российской экономике и есть так называемые «точки роста», то это одна из них. Темпы промышленного роста по Машиностроительному кластеру Республики Татарстан в несколько раз выше, чем в целом по региону. Отдельные компании-лидеры, входящие в кластер, прирастают в год по 20 - 30% в течение нескольких лет, рассказал в интервью «Своему проекту» Председатель правления Машиностроительного кластера Сергей МАЙОРОВ. «Они для этого в кластер и пришли», - утверждает он, объясняя такие показатели роста. Однако считает, что пока не видно единой политики государства в отношении кластеров, меры господдержки носят «обрывочный» характер.
Есть и такая точка зрения: никаких субсидий вообще быть не должно -- надо создавать равные конкурентные условия для всех предприятий, поддерживая их снижением налогов.
При этом сторонники разных взглядов сходятся в одном: действующую в стране экономическую модель нельзя назвать стимулирующей развитие реального сектора.
-- Сергей Васильевич, показатели роста компаний, входящих в кластер, заставят многих задуматься – не пойти ли к вам. Что для этого потребуется?
-- Достаточно платить взносы. Базовый пакет — 10 тыс. руб. в год, бизнес-пакет — 60 тыс., VIP-пакет – 100 тыс. Есть ещё разовый взнос, уплачиваемый при вступлении, - это 20 тыс. руб.
- Недоступными их не назовёшь. Кто устанавливает размер этих взносов?
-- Все ключевые экономические решения утверждает высший орган кластера, общее собрание. Попутно замечу: нам выгоднее взять взнос 10 тыс. рублей, чем 100 тыс.
-- Это почему, от скромности?
-- От рациональности. За 100 тыс. мы предоставляем довольно много услуг, которые дают большую нагрузку на управляющую компанию.
-- А что получает член кластера за 10 тыс. рублей в год?
-- Он находится в информационном поле; приоритетно узнает обо всех новых мерах поддержки со стороны федеральных властей, о мероприятиях, в которых может на льготных условиях или бесплатно принять участие. Может ставить вопросы, если возникают какие-то проблемы - мы откликаемся на просьбы любого члена кластера.
Но сопровождать проекты за эти деньги не будем, тут уже требуется VIP-пакет.
-- А что включает в себя сопровождение проектов?
-- Ну, например, кто-то хочет открыть производство, не связанное с текущей деятельностью – скажем, изготовить вездеход новой конструкции. Мы помогаем полностью «упаковать» проект; с минимальными издержками реализовать его, сделать более конкурентоспособным; берёмся за продвижение продукции. Компании предоставляется возможность принять на работу проектного менеджера, который сопровождает только её. Такое право даёт VIP-пакет.
-- Как чётко у вас всё разграничено…
-- Мы довольно бюрократическая структура: понимаем, что такое деловой документооборот, администрирование, режим жёстких задач. Активно используем информационные системы, в том числе CRM -- в «ручном режиме» невозможно работать с большим количеством членов кластера.
- Кластер даёт своим участникам какие-то льготы по налогам?
-- Наш кластер – это общественная организация, ассоциация, добровольное сообщество промышленных предприятий. Налоговые льготы предоставляет предприятиям федеральное правительство: в рамках особых экономических зон (ОЭЗ), их в Татарстане две -- «Алабуга» и «Иннополис»; либо в рамках территорий особого социально-экономического развития (ТОСЭР), их пять -- Набережные Челны, Нижнекамск, Менделеевск, Зеленопольск и Чистополь.
-- Вы упомянули о большом количестве членов кластера -- сколько их всего?
-- Так сложилось, что с первых дней создания мы работаем в стратегическом партнерстве с крупнейшим Камским инновационным территориально-производственным кластером «ИННОКАМ», и все показатели учитываем вместе. В общей сложности у нас более 300 членов кластера, более 110 тыс. работающих; суммарный годовой оборот — более 600 млрд. рублей.
Среди этих 300 членов кластера в основном производственные предприятия, хотя есть и сервисные компании. Предприятия кластера работают в машиностроении, нефтехимии, нефтепереработке, энергетике, энергосбережении.
В последнее время мы начали всё больше охватывать IT-отрасли. Активно используются компетенции, которыми располагает кластер, для развития автоматизации, роботизации, цифровизации нашего производства.
В сфере IT ставим прежде всего задачи импортозамещения, а затем и продвижения продукции на экспорт.
Мы стремимся к развитию кооперации, в том числе международной. Если на территорию Татарстана приходит иностранная компания, считаем своей задачей повысить уровень локализации, обеспечить максимальное участие отечественного производства.
-- Можно привести пример?
-- Впечатляющий пример долгосрочного международного сотрудничества — работа с китайской компанией HAIER, крупнейшим мировым производителем бытовой техники и электроники. Татарстан вместе с HAIER строят индустриальный парк на 5 тысяч рабочих мест, его запуск планируется в июле 2019 года. Два года эта компания производит в Татарстане холодильники, в этом году открывает завод стиральных машин, в следующем -- завод телевизоров, с 2021 по 2024 год — всю линейку бытовой техники. Наши предприятия участвуют в локализации: производят для HAIER часть комплектующих. Сборка продукции идёт в Набережных Челнах.
-- И каков сейчас уровень локализации?
-- Пока чуть больше 20%, но мы неуклонно его повышаем. Это позиция, которую должны занять наши машиностроители. Все детали и комплектующие для конечного производства в рамках международной кооперации должны создаваться здесь, на месте, а не завозиться из-за рубежа.
А в идеале мы должны сами разрабатывать инновационные продукты, коммерциализировать их и успешно конкурировать на мировом пространстве. Внутренний рынок России очень маленький, меньше 2 % от мирового, и наша цель - через развитие кооперации достойно конкурировать на мировом рынке с ведущими производителями.
Мы последовательно движемся к этой цели. Продолжаем развивать сотрудничество с нашими вузами. Четыре из них являются членами нашего кластера, в том числе Казанский федеральный университет, Казанский авиационный институт. С их помощью будем создавать конкурентоспособный инновационный продукт, в том числе на экспорт.
Такие успехи есть. Некоторые из наших членов кластера поняли: воспроизводить то, что уже сегодня производится, и делить рынок с кем-то – малоперспективно, на этом ничего не заработаешь. А вот инновации, вложения в разработку -- хотя и риск, но тот, кто больше рискует, больше зарабатывает.
-- Есть примеры таких разработок?
-- В прошлом году министр промышленности и торговли РФ Денис Мантуров отметил нашу инновацию, представленную на выставке «Металлообработка» в Москве. Это разработанный в Сколково 3D-принтер, который из песчано-полимерных смесей печатает формы для литья металла. Песчано-полимерные смеси – тоже отечественные. Применение технологии 3D-печати позволяет уйти от трудоемких, грязных операций, которые выполнялись раньше при создании литейных форм; в разы снизить время и стоимость их изготовления; создавать формы и стержни любой сложности, которые невозможно сделать другими способами.
-- В какой стадии находится эта разработка?
-- Этот 3D-принтер коммерциализирован у нас и запущен в серийное производство в начале прошлого года. Отечественный принтер оказался в два с половиной раза дешевле, чем немецкий и американский аналоги, не уступая им по техническим характеристикам. Можете представить, какой экспортный потенциал мы здесь имеем.
Один такой 3D-принтер уже успешно работает на Магнитогорском металлургическом комбинате. Про второй промышленный образец пока не буду говорить, идут переговоры по его поставке на производство.
Кластер готов сегодня выступать в качестве индустриального партнера и открыт для рынка инноваций. Мы рассматриваем предложения по разработкам оборудования, делаем экспертные заключения. Если наших членов кластера всё устраивает, если они видят перспективу коммерческого успеха, то мы договариваемся с разработчиками об условиях и коммерциализируем их проекты.
Более того, мы собираем по стране рационализаторские предложения, которые были задвинуты «в ящик» ещё с советских времён.
Наш кластер работает над производственным тиражированием инновационных разработок. Например, мы готовы продвигать технологию инновационной перемотки электродвигателей, осуществляемую при их ремонте. Это достаточно сложная процедура. По новой технологии перемотка обойдется чуть дороже традиционной, но зато какой эффект на выходе -- двигатель начинает потреблять на 15% меньше электроэнергии! Это колоссальная экономия. На «Нижнекамскнефтехиме», например, стоит 90 тыс. электродвигателей. Если учесть, сколько их «горит» в день, и все перемотать по новой технологии, то мы получим 50 мегаватт высвобожденной электроэнергии…
Это предложение мы тиражируем по всей России. В Татарстане две недели назад открыто первое производство, связанное с новой перемоткой электродвигателей, -- на базе предприятия, которое делало это раньше традиционным способом. Представьте, какое конкурентное преимущество получает сегодня это предприятие!
Ещё пример: мы готовы открыть производство по термоупрочнению металла, позволяющее повысить его характеристики прочности в 6 - 10 раз. Всё инновационное несёт неплохие деньги!
Вот ещё один пример – ультразвуковая очистка металла. В принципе, технология примерно та же, что применялась в советское время (в частности, в микроэлектронике для очистки микросхем из полупроводниковых материалов), но сейчас она существенно масштабируется: и по размерам очищаемых поверхностей, и по всей территории страны.
У нас уже более полусотни проектов, по которым достигнута договорённость об их тиражировании с изобретателями.
-- Хотелось бы уточнить – из 300 членов кластера, о которых вы упомянули, какова доля малого и среднего бизнеса?
- Доля МСП в кластере очень высокая - около 80%. Когда мы создали свой кластер (в 2015 году), небольшим компаниям было выгодно идти к нам. Тогда пришли деньги в рамках программы господдержки по линии Минэкономразвития. Мы могли хорошо поддержать малых и средних предпринимателей: субсидировали до 90% их затрат: на образовательные программы для сотрудников, на продвижение продукции – участие в выставках в России и за рубежом, проведение маркетинговых исследований, сертификацию продукции. А между прочим получить сертификат стоит около 400 тыс. рублей.
Всё это продолжалось первые три года существования кластера – 2015, 2016 и частично 2017. Сейчас эта программа господдержки закончилось.
Прекратилось и действие постановления правительства РФ №41, в соответствии с которым субсидировалась половина затрат компаний на инновационные проекты.
Ожидается, что скоро вступит в действие другое постановление по поддержке промышленных кластеров. Мы отслеживаем все меры господдержки, наша задача – использовать их максимально эффективно.
-- Вас как ассоциацию промышленных предприятий устраивает существующая система мер господдержки?
-- Государство промышленные кластеры без поддержки не бросает, но её бессистемность не позволяет нам видеть перспективу. Хотелось бы иметь предсказуемую, чёткую систему на обозримый период: пять, десять, пятнадцать лет…
Мне близка позиция идеолога создания кластеров в России, руководителя Российской кластерной обсерватории ВШЭ Евгения Куценко. Выступая 28 февраля на заседании коллегии Ассоциации «Иннокам», он сказал важные слова о роли кластеров в системе национальных проектов.
-- Что это значит?
-- Есть, например, нацпроект «Производительность труда и поддержка занятости», его часть -- проект технологического развития, сейчас как раз обсуждается возможность финансовой поддержки отдельных программ в рамках этого проекта. Евгений Куценко заметил, что «Иннокам» мог бы вполне логично стать оператором такого проекта, поскольку «хорошо знает экономику, точки роста, другие кластеры и инфраструктуру». В этом же федеральном проекте планируются «технологические долины». Почему бы нам не принять участие в их создании?
Надеюсь, в ближайшее время мы будем понимать, на что можем рассчитывать. Это для нас очень важно -- за нами, как я упоминал, стоит 110 тысяч рабочих мест, причем в отраслях с высокой долей добавленной стоимости. Надеемся также на поддержку наших союзников – директора департамента Минэкономразвития Артема Шадрина и замминистра промышленности и торговли РФ Алексея Беспрозванных.
- Те, кто входит в мощные кластеры, рассчитывая на бюджетные деньги, и предприятия, работающие сами по себе, оказываются в неравных условиях. Не нарушает ли это конкуренцию?
- Любое предприятие может при желании войти в кластер. Кластерная модель развития экономики признана самой эффективной в мире. Эта модель объединяет государство, бизнес и науку. В Австрии, например, без руководителя объединения кластеров не принимается ни один закон. В ряде стран вы не сможете зарегистрировать предприятие, если не войдёте в один из кластеров, в какую-то из ассоциаций - это закреплено законодательно. Какой кластер выбрать – это уже решает предприятие.
У нас есть противники кластеров, которые считают, что все виды субсидий развращают бизнес. Наверно, они побеждают, потому что закрывается то одна, то другая программа поддержки… Единой позиции государства по развитию кластеров мы пока не видим. Есть обрывочные виды поддержки. Год, два, три программа работает, потом закрывается. Нет стабильности, нет долгосрочной стратегии.
- А может вместо точечных мер поддержки надо для всех предприятий налоговую нагрузку понизить? И все будут нормально развиваться. Страны Юго-Восточной Азии, добившиеся стремительного экономического роста с начала 60-х, «азиатские тигры», действовали именно так – снижали налоги.
Китай развивает кластеры, но ведь при этом и налоги для мапых предприятий снижает . В апреле прошлого года власти КНР объявили о сокращении налогового бремени для малого бизнеса на 9,5 млрд. долларов -- для его активизации, для создания новых рабочих мест, для развития инноваций в работе малых предприятий. И это не мешает Китаю создавать кластеры.
У нас же в условиях кризиса повысили НДС на 2%. Как Вы считаете, должна по такому пути двигаться экономическая политика?
- Мы всегда за снижение налогов, потому что это повышает конкурентоспособность. Про повышение НДС я не хочу даже говорить - мы в целом всегда против повышения налогов.
Хорошо бы, чтобы бизнес с наукой и государством стали мощным, единым кластером России и научились зарабатывать деньги. Если мы в стране, такой богатой и людскими, и природными ресурсами, не умеем зарабатывать деньги, это означает только одно: действующая экономическая модель или её полное отсутствие этого не позволяет.
Ну как в такой стране пять лет подряд может не расти экономика? Как пять лет подряд при стагнирующей экономике каждый год растёт собираемость налогов? Это очень странно и страшно. Мы это понимаем, но на это повлиять не можем. Поэтому наша задача – там, где нам поручено повышать эффективность, мы будем землю грызть, но бороться за своих; в той экономической ситуации, которая нам предлагается руководством страны.
Да, идёт повышение налогов, рост тарифов – это всё ухудшение ситуации в реальном секторе экономики. У нас не модель, стимулирующая, развивающая экономику, а какая-то модель фискально-разрушающая экономику.
Чем мы лучше работаем, тем мы меньше должны платить налогов – это стимулирующая модель. Чем больше мы вкладываем прибыли в своё же предприятие родное, тем мы меньше должны платить. И наоборот – чем мы меньше вкладываем, тем больше должны платить. Вот этого стимула я ни в одном налоге у нас не вижу.
В мире много эффективных практик, над этим работают целые институты. Почему бы не воспользоваться опытом стимулирующих экономических моделей?
-- А разве вы вместе с другими бизнес-объединениями не можете предложить такую модель, настаивать на ней?
-- Ну, во-первых, у кого-то должно возникнуть желание это сделать…
-- То есть, прежде всего, нужна воля?
-- Да.
Мне кажется, даже неудобно быть в такой экономической формации перед другими странами…Страны, где вообще нет никаких природных ресурсов, зарабатывают очень приличные деньги. А мы -- имеем всё.
Хотелось бы, чтобы в нашей стране была очень современная экономическая модель, которая бы стимулировала развитие реального сектора.
-- Что, на Ваш взгляд, не должно и что должно делаться в такой модели?
-- Мы не должны каждый год видеть увеличение тарифов. Мы не должны видеть увеличение налогов. Мы не должны видеть таких процентных ставок по кредитам, которые действуют сейчас; не должны брать с предприятий проценты по банковским кредитам с первого дня их предоставления.
Да, у нас есть Фонд развития промышленности, который даёт предприятиям займы на реализацию проектов под 5% годовых -- но это всего лишь 20 млрд. рублей в год на всю экономику России…
Нам надо вливать в реальный сектор 1,5 – 2 триллиона рублей в год; давать деньги предприятиям под 1 - 5% годовых; никаких процентов по кредитам с первого дня их предоставления не брать; только через полтора-два года начинать обратно деньги просить. И тогда через пять лет мы увидим другую экономику.
Мне говорят: если ты такой умный, скажи, где эти деньги взять. Занять надо.
-- А у кого занять?
-- Да хоть у кого, если у своих нет. Может, под приватизацию. Потом все эти деньги вернутся.
-- В заключение хочу спросить о малом бизнесе. В структуре ВВП России его доля около 20%, а в Татарстане?
И что надо сделать, чтобы малое предпринимательство успешно развивалось по всей стране?
- В ВВП Республики Татарстан доля МСП выше, чем по стране – около 30%.
В целом в экономике России 80% реального сектора экономики составляют госкорпорации, и это ещё одна проблема. Чтобы малый бизнес мог зарабатывать деньги, надо повысить его доступ к их заказам.
-- Нам и так каждый год сообщают, что малый бизнес получает всё больше госзаказов.
-- И всё равно этот доступ крайне ограничен, его надо повышать в разы. Во-первых, для самих госкорпораций выгодно отдавать МСП на аутсорсинг, например, производство комплектующих, чтобы было дешевле и качественнее. С другой стороны, малый бизнес начнет на этом зарабатывать, и никакие специальные меры господдержки ему будут не нужны.
Вела беседу Любовь КИЗИЛОВА.
Источник: Журнал о малом бизнесе «Свой проект»
